Можно полжизни играть в города, в которых меня не ждут. Пока кто-то стремиться уйти навсегда, я просто останусь тут, Во вплетающих в меня стебли бреда снах, застрявших на половине. Чтобы руки рассмотреть сквозь воздух весны, густой и вязкий, как линия доверия, - потные руки тех, кто держит трубку, и дрожащие пальцы, и на том конце сдерживать смех, а мне так хочется рассмеяться, но чревато. И я ищу глазами цифры в нижнем правом углу экрана и остался последний глоток эфира, а трубку бросать опасно. рано. Человек кричит о своем одиночестве, плачет в трубку, сливает мне ложь, И мне хочется крикнуть: заткнись, сука! Мне однохуйственно как ты умрешь. И я играю с ним в города, в которых его не ждут. И я говорю какой-нибудь Ленинград, а он вечно называет Сургут.